Каждое воскресенье мы отправлялись в старую рощу, видневшуюся из окон нашего дома. Роща была посажена не так уж давно, при строительстве близлежащего индустриального гиганта и должна была защищать город. Наши старожилы, ещё помнили те времена, когда от завода можно было пройти на окраину города, не выходя из леса. Но шли годы, и деревья уступали место облупленным коробкам девятиэтажек и трущёбам дачных посёлков. Теперь от леса остались несколько чахлых деревьев у самых вредных заводских корпусов, гордо называемых Заводским парком (я думаю, что их не вырубили только потому, что что-то строить там было совершенно невозможно…), да довольно большой зелёный остров старой рощи на окраине. Кстати, почему старой? Пятьдесят лет — не такой уж срок для леса. В настоящем лесу дерево в эту пору — зелёный юнец, радостно шумящий рядом со своими многовековыми собратьями. Но дыхание города старит не только людей. Дубки в роще, в основном зачахли и были вырублены, акация болела, сохла, и лишь берёзы, кое-где вкрапленные в рощу ухитрялись не только выживать. Но и жить в городском смоге.

Для многих из нас, детей города, чья жизнь проходила «в тесных кварталах новых районов», эти воскресные путешествия были глотком свободы. Впрочем, с возрастом добавлялся глоток чего-то ещё. Путешествие это нельзя было назвать простым. На пути вставали преграды в виде дачных посёлков, с кривыми, грязными проездами, ведущими в тупики, замкнутые фундаментальными заборами с наглухо запертыми воротами. Средств, вложенных в эти заборы, хватило бы с лихвой на асфальтирование просёлков… Но, несмотря на всю их суровую капитальность, в заборах регулярно появлялись дырки, также регулярно кем-то заделываемые. Иногда этот кто-то появлялся на нашем пути, костеря нас почём зря. Никакие увещевания вроде тех, что дороги созданы, чтобы по ним ходить и что откройте ворота — и не будет дыр в заборе на них не действовали. Заканчивалась перепалка обещанием милицейской кары и мы шли дальше, весьма накрученные и озлобленные.

Вслед за дачами начинался пояс гаражей, неведомо как выросший возле рощи. Существование его было совершенно незаконным и каждый год власть имущие обещали его снести, но, почему-то, не сносили. Впрочем, после дач это было совсем плёвое препятствие. Гаражный народ, в отличие от дачников, совершенно не обращал внимание на гуляющую молодёжь и нам оставалось только найти проход между гаражами и углубиться в рощу.

Дальше нам приходилось углубляться на полкилометра, пока не заканчивался мусор, заботливо выносимый в рощу жителями близлежащих домов. Толи у нас полагают, что этим удобряют землю, толи ещё по какой причине, но почему-то любая зелёная территория за которой не следят специально, в считанные годы оказывается местом для хранения всевозможных отходов. После пояса отходов следует пояс пикников, с срубленным и недорубленными деревьями, битыми бутылками, пакетами и другими последствиями отдыха горожан.

Наконец, становится почище, серая пыль уже не покрывает листву, искрящуюся на Солнце настоящей зеленью…Из звуков остаётся только щебет птиц, да тихий разговор деревьев. И воздух уже не столь наполнен смрадной отдышкой города. Да, это глоток свободы. Чудный оазис в городской пустыне.

Идут годы, и я вижу, как роща исчезает под натиском растущих бетонных чудищ. Вот уже и нет берёзовых перелесков, а из моего окна видны лишь краны, предвестники рождения очередной коробки. Но, «муравейник живёт». Кто-то делает очередной миллион, а кому-то остаются лишь серые кварталы, где по унылому асфальту несёт пыль вековечный ветер…

© Ижогин Ян Валерьевич.
Посещений страницы 10562 | Страница создана 8 сентября 2006 года