В самый глухой предрассветный час, когда так сладко спится, одно маленькое, но настойчивое желание принялось гнать меня из постели. Уговоры организма не обращать внимание на такие пустяки и продолжать спать дальше ни к чему не привели, и мне пришлось, покинув тёплую и уютную постель совершить небольшую прогулку в близлежащее помещение. Вернувшись я обнаружил, что в спальне я уже не один. Здесь было бы уместно написать «с удивлением, обнаружил» или, ещё более уместнее «с испугом», но ни испуга, ни удивления не было. Что-то предупредило меня о госте. Входя в спальню я уже знал, кто меня посетил. Надев очки, я присел на диван напротив моего ночного визитёра, сидевшего в кресле напротив. Заговорить с ним я не решался — всё-таки он, хоть и чуждый мне, но Бог…

Комната была освещена утренним светом и, по-моему, слабым сиянием, исходившим от Иисуса. Лицо моего гостя казалось изнеможенным, в глазах застыло выражение скорби. Казалось, что его мучает какая-то болезнь или какая-то иная боль.

— Я пришёл — произнёс он тихим, мелодичным голосом — чтобы рассказать о своих муках. Нет, не муках на кресте. Тогда я знал, что испытаю страдания ради великой цели. Если бы я мог провидеть будущее! Если бы я знал, какой горькой окажется чаша, которую мне предстоит испить! Мои страдания на кресте — ничто по сравнению с теми муками, которые я испытал потом, которые я испытываю сейчас при каждом злом деянии, творимом моим именем. И эта мука длится уже два тысячелетия и с каждым новым веком становится всё сильнее. Если раньше люди верили в меня и боялись покрывать свои темные дела моим именем, то теперь вера исчезла, а зло осталось. И каждое чёрное дело, сотворённое во имя меня — как новый гвоздь, да что там в тысячу раз мучительнее, чем гвоздь, забитый во время распятия. Я прошу тебя — расскажи людям об этом. Зло людских дел не избыть этим, я вообще не знаю, чем можно избыть зло, но может быть вы не будете покрывать ваши деяния моим именем… Попробуй донести это до сознания людей!

— Но почему я? Ведь есть же люди, которые искренне в тебя верят?

— Я говорил об этом многим — и христианам, и атеистам. Первые считали меня дьявольским искушением, вторые — бредом своего сознания. У меня уже почти не осталось надежды донести весть о моих страданиях людям. Прошу тебя, помоги мне!

Я проснулся от лучей Солнца, бьющих в окна. Приснится же такое… Хотя… Не знаю…